Экс-хавбек одесского «Черноморца» пришел в Солигорск перед сезоном-2018, за короткое время стал лидером команды и в итоге был признан болельщиками «Шахтера» футболистом года. В новом сезоне Бакай продолжает жечь. Он уже дважды отличился точными ударами в матчах чемпионата и трижды забил в Кубке Беларуси. И это за месяц с хвостиком!

Тарас Щирый встретился с Элисом в Солигорске и поговорил про жизнь в Беларуси, неподписанный контракт с Дортмундом и Одессу, которую полюбил всем сердцем.

– У нас хороший старт сезона – одержали победы во всех встречах, – говорит легионер «Шахтера». – Но нужно понимать, что чемпионат только начался, и ты пока не можешь выдавать матчи на сто процентов. Я сменил много чемпионатов за карьеру и могу сказать, что в Беларуси играть действительно непросто. Здесь нет легких матчей. Когда команды не уровня БАТЭ, Бреста или минского «Динамо» приезжают к «Шахтеру» в Солигорск, то отходят назад всем составом и стоят в обороне. Они не могут действовать иначе. Ведь если начнут играть в атакующий футбол, то у «Шахтера», да и у всех, кто сильнее, появится больше шансов поразить ворота. Однако так играют во всем мире. Не только здесь.

Кроме того, поля в Беларуси пока полностью не готовы – на улице еще холодно. Но мы все равно взяли девять очков. И для атмосферы в коллективе, и для болельщиков это немаловажно. Для команды в данный момент в первую очередь важно набирать очки, а не демонстрировать замечательный футбол.

– А какого ты мнения о недавнем кубковом поединке с «Ислочью»?

– Первый тайм, как считаю, провели неплохо, все время владели мячом. Да, допустили две ошибки в обороне, но это же футбол. Если бы никто не ошибался, то все матчи заканчивались бы со счетом 0:0. Во второй половине мы сумели показать характер и сравнять счет. Как по мне, [ничья 2:2] неплохой результат в гостях с «Ислочью». Эта команда в нынешнем году стала сильнее, чем в прошлом. Там собраны хорошие футболисты в защите и нападении, и я был приятно удивлен их игрой. Как мне кажется, «Ислочь» может по итогам чемпионата занять, к примеру, пятое место. Эта команда нравится тем, что хочет играть в футбол. «Ислочь» не стоит все время в обороне. А я люблю такие коллективы – команды, которые хотят забить и идут в атаку. Не есть хорошо, когда ты все время проводишь у своих ворот. В футбол нужно играть.

– Тебе уже довелось поработать в Беларуси с двумя тренерами. Начинал с Мареком Зубом, а продолжил с Сергеем Ташуевым.

– Марек хороший специалист, но он не для Беларуси. У него другая ментальность – европейская. Ташуев более жесткий, может и прикрикнуть. Просто тут такая ментальность. И, если ты заметил, как только пришел Сергей Абуезидович, за несколько матчей команда сильно изменилась. Это произошло из-за смены ментальности. Тренировки тоже изменились, но на первое место я бы поставил изменение ментальности. Все-таки у Ташуева большой опыт, и он знает, как тут нужно работать.

– Наш чемпионат посильнее албанского?

– Думаю, да. Смотри, в Албании играют в более техничный футбол, как на всем Балканском полуострове. А здесь проповедуют более силовую манеру с хорошей физической подготовкой. Так же играют в России и Украине.

В нашем футболе очень много изменилось после выхода сборной в групповую стадию Евро-2016. Сейчас у нас есть хорошие команды, хватает молодых футболистов, которые уезжают играть в сильные лиги – в Италию, Бельгию, Нидерланды. А ведь еще лет десять назад такого не было. И теперь каждый год по три или четыре футболиста едут на Запад. С каждым годом албанский футбол становится лучше и лучше. Развивается все, что касается игры. Например, сейчас все матчи суперлиги транслируют по телевидению.

– Какая средняя зарплата в албанской вышке?

– Хорошие футболисты способны получать по десять тысяч евро. Добротные условия могут предложить в «Скендербеу», «Партизани» или в «Кукеси». В командах, которые ставят перед собой высокие задачи, деньги всегда платят в срок. В других клубах могут возникать какие-то задержки. Но это проблема не только Албании – в других балканских странах тоже есть клубы с аналогичными вопросами. И в Румынии, и в Сербии.

– Как я понял, быть футболистом на твоей Родине – хорошая возможность заработать и обеспечить себе неплохую жизнь.

– Конечно. В Албании, как и во всем мире, в футбол вкладывают деньги. Правда, в других видах спорта крутятся маленькие средства. Не знаю, как в Беларуси, но у нас так. Играя в хорошей албанской команде, ты не заработаешь огромных денег, но получишь те, что позволят жить хорошо. Между зарплатами футболистов и людей, которые работают в других областях, большая разница. И многие родители хотят, чтобы их дети играли в футбол. Средняя зарплата в Албании на данный момент составляет примерно 400-500 евро.

Каков уровень жизни? В Тиране он высокий. Это касается всего. У нас есть хорошие торговые центры, магазины. В получасе езды от Тираны море и горы! А что касается других городов, там, конечно, жизнь от столицы отличается, и многие стараются переехать в Тирану, где работа и качественные условия для жизни. Количество жителей в сельской местности значительно сократилось. Там живут преимущественно пожилые люди – молодежь уезжает. Кроме того, албанцам не нужна виза, и многие едут работать в страны Евросоюза.

– Знаю, что лет десять назад в Албании было всего несколько арен, на которых можно было проводить еврокубковые матчи.

– Да. Но в Тиране через пять или шесть месяцев построят Национальный стадион. С того времени, когда я только начинал играть, со стадионами тоже все изменилось.

– А что скажешь о наших?

– Не идеальные, но хорошие. Больше всех мне нравится «Борисов-Арена», новый стадион «Динамо» в Минске, хотя я там еще ни разу не играл, арены в Гродно, Витебске и Бресте. Ну и у «Шахтера» через несколько лет, надеюсь, будет свой классный стадион :). Но «Строитель» хоть и маленький, но тоже неплохой. Для чемпионата он хороший.

– У тебя есть проблемы с синтетикой?

– Не только у меня, но и у всей команды. На стадионе, на котором играли с «Ислочью» (речь идет про «Минск» – Tribuna.com), мы за все время, наверное, потеряли очков десять. И, конечно, нет ничего общего, когда ты играешь на натуральном поле и на синтетике. Ты не можешь по нему двигаться и бегать так, как делаешь это на траве. Но до приезда в Беларусь я полгода выступал на искусственном поле в Албании. Дело в том, что Кукес расположен в гористой местности, где всегда идут дожди, часто выпадает снег, бывает минусовая температура, и там проблема иметь хорошее натуральное поле. И, конечно, на «Зекир Юмери» тоже были проблемы с ногами. Но это единственное искусственное поле, на котором проводят матчи суперлиги в Албании.

– Получается, поле «Минска» для тебя самое неприятное в Беларуси?

– Да, но, думаю, мы уже закончили играть на нем. Там, наверное, всего несколько команд выступают – «Ислочь» и «Минск».

– Там все минские команды играют. Например, еще и «Энергетик».

– И «Энергетик» там? Правда? Ну что ж, будем играть и стараться побеждать. Конечно, играть будет непросто, но что еще остается? Из-за этого поля у нас были проблемы в первом тайме с «Ислочью». Мы все время готовимся на хорошем поле, и на то, чтобы приспособиться к такому, нужно время. В начале второй половины мы заиграли сильнее.

– Если бы ты уехал выступать в Норвегию или Швецию, то играл бы на синтетике постоянно.

– Все время. Я знаю, у меня друг в Скандинавии. Но, опять же, это футбол… Просто когда ты тренируешься на синтетике и проводишь матчи на ней, это одно, а когда работаешь на натуральном поле, а потом выходишь и играешь на искусственном, то это совершенно другое дело и другие ощущения. И это дается тяжело.

* * *

– Окей, к солигорским делам вернемся чуть позже, а сейчас давай поговорим о твоем детстве. Расскажи о нем.

– Когда был маленьким, жил с родителями не в Тиране, а в пригороде под названием Юзберишт. Он находится примерно в шести километрах от столицы. Это небольшой спокойный городок, в котором нет криминала – там все друг друга знают, и проблем особо не возникает. Жили мы не в квартире, а в своем доме на три комнаты. Мой папа по профессии топограф, мама – фармацевт.

У меня было нормальное детство. Все свободное время проводил с друзьями на улице, гоняя в футбол. Кроме того, играл в баскетбол, теннис, в восьмибитную приставку, ездил с родителями в кинотеатр смотреть детские фильмы. В Юзбериште я пошел в школу. Жил там, наверное, до 20 лет и все время проводил в родном городке. Сейчас он сильно изменился. Пригород активно застраивается. У меня там есть земельный участок, на котором отец хочет в будущем построить дом.

– Ты помнишь самый трогательный момент своего детства?

– Это был мой первый день в школе. Начало учебного года. Он у нас начинается 15 сентября. Меня провожала мама. И когда она сказала мне «Все, иди!» – и я, и мама расплакались. Она – по дороге на работу, я – в школу. Помню, нес тогда цветы для своего учителя. Это был очень эмоциональный момент, и я его никогда не забуду. Как будто это произошло со мной пять минут назад.

– В каком возрасте ты начал серьезно заниматься футболом?

– В семь лет попал в футбольную команду «Кристали» в Тиране. Это была небольшая футбольная школа с маленьким тренировочным полем. Участвовали тогда с другими детскими командами в чемпионате Тираны. Там все было очень просто и скромно, но вспоминаю «Кристали» с теплотой. Я ведь там играть начал.

– Где-то читал, что тебе в первое время помог папа.

– Папа очень любит футбол, но когда я был маленький, он долго не видел меня в деле. Не знал, хорошо играю или нет :). И первый мой матч он увидел через два или три года, когда ему стали говорить: «Приходи! Он лучший игрок в команде!»

– И что было дальше?

– Я ушел из «Кристали» и год провел в команде, чье название уже и не помню. А потом [в 1997 году] начались беспорядки, и я примерно год нормально не тренировался. В Албании было нечто похожее на гражданскую войну, люди с оружием ходили прямо по улице. Все было связано с политикой и слабой экономической обстановкой в стране. В тот момент обанкротились банки, и многие потеряли деньги (в январе 1997 года потерпела крах сеть албанских пирамид. От действий банков пострадали свыше 300 тысяч человек. Население потеряло около двух милиардов долларов – Tribuna.com).

На протяжении трех или четырех месяцев я не ходил в школу и сидел преимущественно дома – на улице было очень опасно. Не понимал, что вообще происходит. В интернете можешь посмотреть, что тогда творилось в Тиране. Я по телевизору видел, как люди на улицах стреляли из пистолетов.

– У отца тоже было оружие?

– Нет. Он все время работал, и ему было не до этого. Мама тоже.

– Да, албанцы – ребята эмоциональные.

– Очень. Но с той поры в стране очень многое изменилось, ситуация стабилизировалась. А тогда было очень непросто. Когда все успокоилось, я попал в академию клуба «Партизани». Не помню, во сколько туда пришел, но провел в ней порядка четырех или пяти лет.

– Это правда, что президент «Партизани» Альберт Ксани дал тебе профессиональный контракт, когда тебе было всего 15 лет?

– Да, я ему очень нравился. Объясню, как все произошло. Основной состав «Партизани» постоянно проводил спарринги с лучшими ребятами из академии. Конечно, «Партизани» побеждали нас со счетом 10:1 или 10:2, но если мы и забивали, то автором гола становился я. И однажды перед началом чемпионата «Партизани» играли товарищеский матч с командой «Аполония», которая тоже выступала в премьер-лиге. И президент сказал, чтобы на матч взяли несколько ребят из академии на просмотр. Нас забрали прямо с тренировки. Помню, как я вышел на поле, отдал пас на правый фланг, после этого последовал кросс, и я забил.

Я был тогда очень молод. Ну, представь, что будет, если 15-летнего парня отправить тренироваться с первой командой? Конечно, для него это будет непросто. После тяжелых тренировок приходил домой, не ел и сразу ложился спать. Так уставал. Но при этом я тренировался нормально. Как и вся команда. Просто я сумасшедший, и мне хотелось показать тренеру, что я чего-то стою. Через полгода я начал играть в основе, дебютировав за «Партизани» в Кубке Интертото против «Маккаби» из Нетаньи [в 2003 году] и стал самым молодым албанским футболистом, который когда-либо играл в еврокубках.

– Каким бизнесом занимался владелец «Партизани»?

– Если не ошибаюсь, Ксани владел какими-то фабриками, и все деньги, которые у него были, вкладывал в команду на протяжении шести лет. Это были крупные суммы. Он старался помогать молодежи, и именно он дал мне шанс заиграть в основном составе, за что я ему очень благодарен.

– За время твоей карьеры в «Партизани» у тебя был хороший шанс уехать в топ-лигу?

– Да. В 2006-м мы играли Кубок Интертото на Кипре с «Этникосом», и мне удалось забить в гостевом матче. После этого пятилетний контракт предложил греческий «ПАС Яннина», выступавший тогда во втором дивизионе. Ксани сказал, чтобы я ехал. У него были приятельские отношения владельцем греческого клуба. В итоге я провел в Яннине три или четыре месяца, после чего президент «Партизани» сказал, чтобы я ехал назад. Я так ни разу и не сыграл за клуб, исключительно тренировался. Но жизнь там была неплохая. Яннина – небольшой, но хороший городок, который находится в четырех или пяти часах езды от Тираны. Мне было удобно.

– У тебя ведь был вариант с «Ганновером».

– Я ездил туда на просмотр [в 2010-м] и отработал с командой одну неделю. В итоге тренер [Мирко Сломка] сказал: «Бакай мне нравится. Он должен остаться», а вот спортивный директор был против. Он не смог найти точек соприкосновения с моим агентом. Но это был так себе вариант.

В 2009-м меня за 100 тысяч евро у «Партизани» приобрело «Динамо» из Тираны. Это был первый внутренний трансфер в истории албанского чемпионата. К тому времени я уже провел много матчей за «Партизани», привлекался в национальную команду, и через год у меня появился реальный шанс подписать контракт с «Боруссией» из Дортмунда! Но мой президент – сумасшедший человек – хотел, чтобы Дортмунд заплатил за меня три миллиона евро. Это реальная история. Из Германии даже приезжали люди посмотреть, чтобы записать видео для Клоппа. Информация о том, что он не против моего прихода, появилась в немецких СМИ, однако президент «Динамо» начал говорить про два или три миллиона… Прекрасно понимаю, что в основу бы сразу не попал, начал бы со второго состава, но немцы действительно хотели видеть меня у себя. Если бы тогда уехал в бундеслигу, моя карьера могла бы сложиться иначе.

* * *

– В 2011 году ты стал игроком бухарестского «Динамо». Кехинде Фатаи характеризовал мне румын, как очень открытых и дружелюбных людей. При этом в Беларуси, как и в других странах, про румын много шутят, а иногда и вовсе называют цыганами. Откуда все это?

– Я знаю, о чем ты говоришь. Мой друг, Румыния – это большая страна с населением в 20 миллионов человек. И, возможно, из этого числа цыган всего лишь миллиона два. Смотри, в Албании очень много хороших и умных людей, которые получили хорошее образование. Но некоторые жители глубинки уезжают за рубеж, к примеру, в Италию, начинают заниматься проституцией, наркоторговлей, криминалом, и после этого в Европе начинают говорить обо всех албанцах, как о не очень хороших людях. Это что-то вроде цыган и Румынии. И когда люди, не получившие образования, уезжают из Румынии за рубеж, начинают создавать проблемы, то румын начинают называть цыганами. Хотя, знаешь, моя жена из Бухареста, и там живет очень много замечательных людей. Они дружелюбные и чем-то похожи на албанцев. Все народы, проживающие на Балканах, имеют ментальное сходство. И румыны чем-то схожи с сербами, хорватами, албанцами… И мне совершенно несложно жить в Бухаресте. Конечно, в первые месяцы было непросто, но потом привык, и дальше стало проще.

Язык там легкий. На румынском разговаривал через три или четыре месяца. Все-таки знаю итальянский, а он достаточно похож на румынский. Мне хорошо в Румынии. Когда появляется свободное время, еду в Бухарест. Это такой же большой город, как Минск. Сколько жителей в Минске?

– В районе двух миллионов.

– А там, наверное, около трех миллионов, если учитывать пригороды. Для меня это просто топовый город. У меня там жена, дом.

– «Динамо» имеет для страны такое же значение, как и «Стяуа»?

– В Румынии две главные команды – «Динамо» и «Стяуа». Вокруг них постоянный ажиотаж. Когда ты идешь в ресторан, к тебе подходят люди и начинают задавать вопросы: «Почему вы не выиграли?!» или: «Почему ты не забил?!». Дерби получаются очень горячими. Фанаты готовы буквально прибить друг друга, и их на стадион перед матчем сопровождает полиция. Иначе могут возникнуть большие проблемы.

– Не удивлюсь, если самые большие бонусы вам давали за хороший результат в матче со «Стяуа».

– Мы однажды победили «Стяуа», и нам дали очень хорошие премиальные, хотя уже не помню сколько.

– Пять тысяч долларов на человека?

– Может, даже больше. За одну победу. Но в то время хорошие деньги в стране были и в других клубах. И по зарплатам «Динамо» не было лучшей командой страны.

– Как ты познакомился со своей женой?

– Пошел с друзьями в кафе. Там было много людей. Среди них я и увидел свою будущую жену Андреу. Мы заговорили, она оставила свой мобильный. Так начали общаться, ходить вместе в рестораны, и где-то через месяц стали встречаться. Сейчас у нее свой бизнес. Я помог ей открыть салон красоты в Бухаресте.

– Хорошо. Украина. Как случился переезд в «Черноморец»?

– Хочу сказать, что время, которое провел в Одессе, — лучший период в карьере. Это касается и футбола, и жизни, и города. Ты был когда-нибудь в Одессе?

– 20 лет назад.

– Сейчас там очень многое изменилось. В Одессе мне было очень здорово. Лучший период для города – четыре «летних» месяца, когда туда при мне на отдых приезжало много отдыхающих из Беларуси, России, Италии…

С нами в «Черноморце» работал очень классный тренер. Вообще считаю Григорчука одним из лучших тренеров, с кем мне довелось работать. Он знает, как сделать так, чтобы футболист выложился на сто процентов. Хороший мотиватор и психолог. Он поднял «Черноморец» из первой лиги и вывел в групповую стадию Лиги Европы! А на тот момент в Украине был очень сильный чемпионат. Зарплата футболиста последней команды, возможно, была в районе 20 тысяч долларов. Просто топ! Мне кажется, по деньгам там были условия не хуже тех, что имеют игроки в России. Но потом началась война, и все закончилось.

В Украине были богатеи, владевшие всем, а были те, у которых вообще ничего не было – ни зарплаты, ни работы. Людям не нравились такие политики. Начались протесты, которые по итогу переросли в такой конфликт. Я жил прямо возле российского консульства в Одессе. Так совпало, что когда в Украине начались все эти проблемы, ко мне посмотреть город приехала моя сестра. И я как-то увидел, что возле посольства собралось множество разъяренных людей. Они что-то кричали и что-то бросали в здание. Я тогда собрал вещи и поехал с сестрой в отель. Вернулся назад спустя несколько дней.

После заключительного матча в Лиге Европе, а это была игра с «Лионом», тренер сказал легионерам, что ситуация в стране и в клубе сложная, и если кто-то хочет, то может «Черноморец» покинуть. Естественно, иностранцы уехали. В тот момент жить в Одессе было сложно.

– Мой коллега из Одессы рассказывал, что легионеры просто испугались происходящего.

– Конечно. При мне в команде было 14 легионеров. Все уехали. Я сам больше не мог видеть происходящего и покинул город. Помню, собрал все, что у меня было, и вместе с женой ночью уехал из города. До границы с Молдовой всего пару часов, до Бухареста – семь.

– Как ты смотришь на эти события спустя пять лет?

– Через несколько лет я был в Одессе и увидел, что люди живут нормальной жизнью. Все успокоилось. Я не буду говорить о тех событиях, потому что не знаю, что реально произошло. Как мне кажется, у людей не было денег. Это их и побудило к недовольству. Все это было плохо для страны, для футбола. В него вкладывали много средств, а потом все упало.

– После этого у тебя были предложения из украинской премьер-лиги?

– Нет. Ты же сам видишь, сколько украинцев приезжает в чемпионат Беларуси. Их много. Они там ничего не имеют. Но, повторюсь, время, проведенное в Одессе, было счастливым для меня. Мне в Одессе очень нравилось.

* * *

– Когда год назад писал о тебе короткую историю, увидел твой классный гол в ворота «Фенербахче» и подумал: «Блин, что этот парень делал в чемпионате Албании?!»

– После Украины я вернулся в Албанию, но долго не мог играть (Бакай подписал контракт с «Кукеси», но ФИФА запретила играть до начала нового чемпионата – Tribuna.com). За это время в плане футбола я сдал. Потом провел сезон за «Тирану» и уехал в Израиль – в «Хапоэль» из Раананы. Провел там всего несколько месяцев и решил, что нужно уезжать. Мне не понравилось, и я не был счастлив в Израиле. А когда я несчастлив, то играть не могу.

– Что с тобой там произошло?

– Другой менталитет, мой друг. Там очень хорошо: лето круглый год, море. Просто топ для жизни! Но, повторюсь, менталитет другой, и нужно время на то, чтобы привыкнуть. Вот и все. Вот почему я так хорошо играю в Беларуси? Потому что счастлив здесь.

Потом вновь провел сезон в Албанни, после чего в 2016-м уехал в Хорватию – в Сплит. Раньше «Сплит» был очень хорошим клубом, который участвовал в Лиге Европы. Президент клуба убедил меня, что никаких проблем с деньгами нет, и они будут выплачиваться в срок. Все начиналось хорошо, а потом просто перестали платить. Шесть месяцев. Жил на то, что у меня было. Окей, мое финансовое положение было неплохим, но у других игроков не было денег даже для того, чтобы сходить в супермаркет. На ресторан вообще не было шансов. Я просто потерял один год моей карьеры. В итоге написал письмо ФИФА и вернулся в Албанию.

У меня не было хороших вариантов, сорвался переход в «Тирану», и помощник президента нашей федерации предложил несколько месяцев поиграть за «Влажнию». Хорошая команда. Но у нее не было денег, и этот человек из федерации платил мне… из своего кармана. Летом мне предложили контракт в Малайзии на 20 тысяч евро в месяц. Причем, поверь мне, это не самые большие деньги для Малайзии. Там играли футболисты, которые зарабатывали по 30-35 тысяч в месяц, а мне в итоге предложили 12.... Я все обдумал и решил отказаться. В таком случае я бы семью год не видел. Ну и добираться до Малайзии самолетом нужно порядка 20 часов. В результате уехал в Румынию, тренировался и ждал предложений, а потом подписал соглашение с «Кукеси». У меня был интересный бонус. За каждый забитый гол мне полагалась премия в размере двух тысяч евро. Я забил много голов [12], и президенту пришлоcь за все заплатить :).

– Хорошо. Кто предложил тебе переехать в Солигорск?

– Честно скажу, я не знаю. Думаю, с Григорчуком созванивался кто-то из «Шахтера», обсуждал мою кандидатуру и просил рассказать обо мне. Он дал хорошее резюме. Кроме того, поговорил про этот вариант с Максимом Витусом, с которым играл за «Сплит». Прекрасный парень. Мы с ним в Хорватии жили в одном доме и часто пили вместе кофе. Он рассказал мне про Беларусь, сказал, что «Шахтер» – хорошая команда, претендент на чемпионство, у которого нет проблем с бюджетом.

Я нашел какую-то информацию про Солигорск. Это не Минск, конечно, но решил, что вариант хороший. И сейчас могу сказать, что в «Шахтере» чувствую себя прекрасно.

– Солигорск чем-то похож на албанские города?

– Нет. Другой город, другие здания. Но, мой друг, это не плохое место. Знаю, что в плане работы и заработной платы – это один из лучших городов Беларуси. Здесь находится «Беларуськалий». И для людей, которые живут в Солигорске, – это прекрасная возможность зарабатывать.

– Но ты знаешь, многие легионеры не хотят здесь жизнь. К примеру, Роджер Каньяс, сбежавший из «Шахтера».

– Его отъезд из Солигорска – это не из-за города. У него двое детей, и он не мог их перевезти из Колумбии в Беларусь. В Солигорске нет англоязычной школы, как в Минске. Понимаешь, я не согласился играть в Малайзии из-за того, что долго бы не видел свою семью. У Роджера похожая ситуация. Повторюсь, это не из-за города.

– Но сейчас он играет в Казахстане. И я не уверен, что в Павлодаре есть англоязычная школа…

– Не знаю. Не говорил с ним об этом.

– В Солигорске многие до сих пор считают, что он поступил плохо и неэтично.

– Каждый футболист советуется со своей семьей и принимает решение, которое устроило бы его близких. Для меня Роджер остается хорошим парнем, который был для меня лучшим другом в Солигорске. И я не хотел бы обсуждать его решение. Оно его, а не мое.

– Принято. Чем ты занимаешься в Солигорске, когда появляется свободное время?

– Когда появляется свободное время, еду в Минск. Один или с женой, когда она приезжает в Беларусь. Останавливаемся в отеле, гуляем по парку, посещаем хорошие заведения. Наше любимое место – улица Зыбицкая. Всегда там бываем.

– Какими тебе кажутся белорусы?

– Они нравятся мне. Знаешь почему? Белорусы не похожи на балканцев. Они не подходят ко мне и не спрашивают: «Почему ты не забил? Что ты делал на поле?» Я понимаю, что играю в футбол, но у меня ведь тоже есть другая жизнь. А в Беларуси тихие, спокойные люди, которые так себя не ведут. Мне такие нравятся. Они этим похожи на украинцев. Что еще заметил, белорусы не готовы сразу близко тебя принять и стать твоим другом. И нужно время, чтобы подружиться с белорусами. Но когда это время настает, у вас появляются прекрасные отношения. Белорусы становятся открытыми и начинают общаться обо всем.

Что еще заметил, так это то, что у вас на дорогах нет проблем. Водители ведут себя корректно и не устраивают разборок. И для меня Беларусь – страна, в которой нет опасности. Я поменял много стран, и могу сказать, что Беларусь – это самое безопасное государство, где я играл. Я тут год, и за это время вообще не было никаких трудностей. Я веду нормальный образ жизни: не пью, не курю и у местной полиции ко мне тоже не возникало вопросов. Спроси у Виктора (на интервью присутствовал пресс-атташе «Шахтера» Виктор Володько – Tribuna.com) – он подтвердит.

– Одна из главных проблем нашей страны – алкоголизм…

– Да, и я заметил, что у вас пьют много. Встречал пьяных на улице. Но в Албании ты тоже встретишь любителей выпить. Просто их здесь больше по причине того, что страна крупнее. Но вот что я заметил. Белорусы, которые выпивают, не создают больших проблем. А в Албании один пьяный может создать проблему для целого города. Серьезно. Могут устроить все что угодно.

– Хорошо Так понимаю, перед «Шахтером» стоит лишь одна цель на сезон – чемпионство.

– Да, первое место.

– Кого видишь главным конкурентом?

– БАТЭ, брестское и минское «Динамо». Еще можно назвать «Витебск», Жодино и «Ислочь». Считаю, будет непросто. В чемпионате есть четыре клуба, которые претендуют на «золото». Но это хорошо и для лиги, и для белорусского футбола. У этих команд есть бюджет, они могут приглашать хороших футболистов, и уровень чемпионата от этого только растет.

– И последний вопрос. Элис, ты уже немолодой футболист. С послефутбольным будущим определился?

– Пока не знаю, что буду делать. Никто точно не знает, чем он будет заниматься в будущем. Не хотелось бы говорить об этом. Сейчас я усердно работаю и хочу помочь клубу стать чемпионом. Ну а после сезона будет видно. Я слежу за своей физической формой, хорошо питаюсь и, думаю, еще могу поиграть порядка пяти лет на хорошем уровне.


Оригинал: Тарас Щирый, by.tribuna.com